УАЗДАО или ДАО, выраженное руками - Страница 90

Так что в один прекрасный день я постановил себе считать остаточные респираторные явления достаточно пренебрежимыми, а проблемы достаточно назревшими, чтобы покинуть приют благодати, в который вдруг превратилась моя не слишком уютная ранее «хрущёвка». Лена, кажется, искренне расстроилась и уговаривала не торопиться, но нельзя же вечно пребывать в комфорте и недеянии, этак и привыкнуть можно. Вызвонил Йози, который прибыл на моём же УАЗике, закинул в багажник рюкзак с чистым уже барахлом, обещал не пропадать и заходить, выразил глубокую благодарность за спасение непутёвого себя от демонов простуды. Раскланялся. Удалился.

— Хорошая женщина, — сказал Йози серьёзно, — Не упусти.

— Ты думаешь? — спросил я рассеянно (мы в этот момент проезжали перекрёсток).

— Уверен, — подтвердил Йози, — И ты ей нравишься. Очень.

Я не стал это комментировать. Даже при всей моей тупорылости в отношении всего, что происходит между людьми, я начал подозревать, что вот так заботиться о человеке, который неприятен, никакая женщина не станет. Степень и глубину чувств мне всё равно, впрочем, оценить сложно — может, она просто в детстве в доктора не наигралась?

В гараже нас ждала камуфлированная Нива, стоящая передом на чурбаках. Передний подрамник вместе со всей подвеской Йози добросовестно разобрал, очистил от грязи и сложил кучкой. На верстаке лежали новые сайлентблоки, болты рычагов, шаровые, ступицы, подшипники и прочий мелкий расходный хлам, который, если уж ты разобрал подвеску, лучше сразу менять на новый — стоит недорого, а разбирать потом ещё раз — глупо. Я переоделся — в чистый! — комбинезон и закрепил на болгарке жёсткую металлическую обдирную щётку — лонжерон надо было готовить к сварке. Йози, тоже переодевшись (кстати, и у него был чистый комбинезон — видать, личная жизнь удалась), обмерил тщательно место вокруг лопины, и вырезал из картона шаблоны. Пока я, вибрируя верхней частью туловища (обдиравшие сложного профиля металлическую поверхность мощной болгаркой меня поймут) и матерясь сквозь прозрачный щиток-намордник, тщательно зачищал до металла слои краски, антикора и успевшей зацепиться за трещину коррозии, он разметил и раскроил второй болгаркой латки-усилители из стального листа-двойки и даже насверлил в них дырок, сквозь которые они прихватываются сваркой. В общем, в гараже стоял истошный вой электроинструмента, и разговаривать было невозможно. Однако, когда мы перешли к подгонке-подгибке, а затем и к выравниванию геометрии (тянули резьбовой стяжкой передок к корме, закрывая трещину) отмолчаться у Йози уже не получилось.

— Йози, таки какого хуя вот это всё было? — спросил я наконец с правильной интонацией.

Йози помолчал, собираясь с мыслями, но всё же нехотя ответил:

— Что именно тебя интересует?

— Почему вы все, и ты в первую очередь, брехали мне, как депутат на выборах? Нет, за остальных мне, в общем, похуй, но за тебя обидно. Я думал, что мы друзья…

— Мы друзья, — твёрдо ответил Йози, — И я тебе не врал. Не всё говорил — да, не мешал врать другим — и это тоже. Но пойми, у меня есть обязательства перед моим кланом.

— Йози, не еби мозг. Вы отправили меня к «вашему пропавшему глойти», который оказался не вашим, не пропавшим и не глойти. Если это не подстава — то что вообще подстава?

— Он глойти, — так же спокойно ответил Йози. — Он может назвать себя как угодно, но мы таких, как он, зовём «глойти». Он был пропавшим, потому что мы не знали, как с ним связаться. И он был нашим — в том смысле, что у нас был с ним договор. Ты же можешь сказать «мой водитель» про того, кто тебя возит, хотя он не принадлежит к твоей семье? Так что это наш пропавший глойти.

Йози, пресекая моё возмущение, поднял руки:

— Знаю, знаю, это не совсем честно и немного передёргивание, но излагать тебе всю историю нашего народа и его взаимоотношений с другими заняло бы очень много времени. Тебе изложили самое необходимое.

— Мной манипулировали, подталкивая к определённым решениям в вашу пользу!

— Да, — сказал Йози серьёзно, — Извини. Ты имеешь право возмущаться. Я был против, если тебе это важно, но прошу прощения перед тобой от лица моего клана и предлагаю принять во внимание чрезвычайность обстоятельств.

— Чрезвычайность? — моему возмущению не было предела, — Чрезвычайность обстоятельств возникла у йири, которых ваш клан бросил умирать! Вы просто удрали оттуда и собираетесь бежать дальше!

Йози замолчал надолго. Некоторое время тишина разбавлялась только звяканьем инструмента и ударами молотка, которым я подгонял к лонжерону латки.

— Послушай… — начал он, — Это не так просто. То, что рассказал тебе глойти — тоже лишь трактовка. Его трактовка, взгляд человека со стороны. Между грёмленг и йири была сложная система договорённостей, которая была нарушена в первую очередь не нами. Они приняли наш народ в своём мире, когда мы пришли в него беженцами. Мы вечные беженцы, так уж вышло… Мы были очень благодарны и долгие годы наши народы жили во взаимном согласии. Однако, когда они выбрали путь дурного грёма, наши Старые не смогли их переубедить.

— Это догматический аспект? — заинтересовался я, — Мне не показалось, что ваш народ так уж религиозен…

— И да, и нет, — пожал плечами Йози, — Грём — это не совсем религия, хотя в нём есть мистическая составляющая. Это совокупность жизненных наблюдений, практических советов, технических закономерностей, философских принципов и этических установок. Знаешь, я сейчас очень много читаю, изучаю ваш мир… Так вот, у ваших восточных народов есть такое понятие, как «Дао». «Каждое существо и каждая вещь владеет собственным Дао и следует собственной дорогой и принимается как мудрое Дао». Наш грём — это такое Дао, только очень… как бы это сказать, специальное, техническое Дао. Ну вот ты, например, постоянно возишься с УАЗом и через этот процесс постигаешь не только его устройство, но и устройства мира, частью которого он является. Не только учишься его чинить и усовершенствовать, но и меняешь мир вокруг него, а значит меняешься сам. Вот это твоё техническое Дао, Дао УАЗа. И это тоже грём.